— Мне Бесамо мучо и яичницу. А вам обеим латте-макиато или капучино с нежирным молоком.
У Аркадия бизнес доходный, но стремный. Когда-то он стоял на ступеньках в аптеке и просил милостыню на лекарства от неизлечимых болезней в последней стадии.. Но потом как-то стремительно поднялся с колен. После чего Аркадий купил для своей законной супруги, отпрыска и мамы жилье в Израиле. Дав им денег и команду в России не показываться не при каких обстоятельствах.
А сам живет одиноко, скрашивая редкие минуты отдыха созерцанием выступлений музыкального театра. Его музыкальный театр состоит из двух актрис и расположен у него дома. То есть, его крепостные актрисы живут у него дома, оказывая ему услуги музыкального театра по требованию. Среди прочего.
…Кукла Лена ехала в гости к Аркадию с напряжением, но, увидев его крепостных актрис, успокоилась. Одна из них была балерина на закате карьеры. Молодой или привлекательной ее назвать было бы несправедливо. Скорее элегантной.
Другая, вокалистка, была молода, недавно после консерватории, но тоже достаточно далека от эталонов Плей-Боя.
Я не люблю опаздывать, это в крови. Но на Дмитровке, оказывается, построили развязку. И мы приехали на час раньше назначенного времени...
…В музыкальном театре Аркадия кулисы были расписаны пестро. Огромная зала усыпана розами, астрами, георгинами. Сидящие в ней дамы одеты нескромно...
— А какие услуги кроме постельных Вы оказываете Вашему Санитару?
— Я держу его в курсе современной антисемитской мысли, — кукла Лена хочет показать себя своим новым знакомым с наилучшей стороны. — От меня он узнает, «И где сегодня в кране выпили воду?». В качестве прелюдии к утехам. Санитар утверждает, что от этого он звереет. Впрочем, даже от этого звереет он не сильно. Старый уже, наверное.
— Я еще не стар. Просто я отношусь к меньшинству, до сих пор преданному ценностям гуманизма в процессе любви, — поправляю куклу Лену я.
— А я ублажаю нашего Аркадия танцем. Хорошо, если под серьезную музыку. А вот танцевать под шансон — для профессиональной балерины это просто издевательство. Это просто насилует мое художественное чувство. Когда он приказывает мне это делать, я, конечно, отказать не могу. Его магическое слово для меня заклинание, тотем.
В его присутствии я ощущаю себя находящейся с вождем в одном номере отеля, когда тот только вышел из душа в махровом халате. Но, все равно, при исполнении танца под шансон мною овладевает такое отвращение! Впрочем, в этом есть своя прелесть. Гнев побуждает человека сосредоточиться на самом важном, не отвлекаться на детали...
…Тут появился Аркадий — «И мантии блеск, и на шляпе перо». Известный правозащитник и гуманитарный активист. Трубно высморкавшись, после слов «ну ничего, ждать осталось совсем недолго — пока не поляжет пожелтевший укроп, и березовый лист не начнет рассыпаться в пальцах», он сообщает мне, с плохо скрытым кокетством: «Так я и живу, никому не нужный, пошлый и ничтожный».
После чего, с трогательной теплотой брахмана познавшего тайны всего сущего,  сообщает личному составу своего музыкального театра:
— Сегодня мои намерения прозрачны как никогда. Мне «Бесамо мучо» и яичницу. А вам обеим латте-макиато или капучино с нежирным молоком.
— Секс-садист живущий в плену своих больных фантазий, — комментирует кукла Лена распоряжение Аркадия. Но Аркадьева вокалистка так не считает. Она неспешно садится к кабинетному роялю и:

Besame, besame mucho,

Я знал, что в московской консерватории дурному не научат. По крайней мере, на уроках вокала. Но чтобы так…
Прекрасный от природу голос поставленный рукой мастера. Пение живой женщины несравнимо с любым пением на электронном носителе. Это просто совсем другое.
Как и танец живой женщины. Выбор того, как будет выглядеть бюст в одежде, всегда был и остается вопросом не столько изначальных физических данных и комфорта, сколько маркером подчиненности общепринятой в данной культуре системе ценностей. В общем, под строгой, но прозрачной кофточке танцовщицы было белье было кружевное, но открытое.
Абсолютное чувство ритма и мелодии выраженное при помощи предназначенного природой для этого тела. Причем тела тренированного для выполнения своего предназначения годами.
Когда-то феминистки демонстративно сжигали туфли на каблуках, кружевные пояса и лифчики. Так вот, танцовщица в двух метрах от меня вдохновенно делала нечто прямо этому противоположное. Это были конвульсии, это были страшные судороги и другие страстные жесты готовности к сексу.

Como si fuera esta noche la ultima vez.

…— Аркадий Аронович, кто из нас сегодня пойдет с Вами в постель?
— Обе, — находясь во власти безотчетного побуждения дает команду Аркадий.

Besame, besame mucho,
Que tengo miedo tenerte, y perderte despues.