По прибытию в Египет Иосифа продали в очень удачное для него место — «царедворцу фараона, начальнику палачей». Звали его не Ягода, не Ежов, и не Берия, а Потифар. Но это канонический русский перевод. Ивритский же первоисточник его должность называет סר הטבחים , что в буквальном переводе означает «министр кухонь». Ничего себе ошибочка! Строго по Фрейду! Вот уж точно, у кого что болит, тот о том и говорит. Потифар при дворе фараона руководил общественным питанием, но, попав в среднюю полосу России, превратился в Малюту Скуратова. Вот ведь что климат с человеком делает! Но, это я отвлекся. Супруга тяготеющего к общественному питанию начальнику палачей гостеприимно предложила молодому человеку разделить с ней постель. Но Иосиф не поддался прелестям развратной аристократки. Плоскогрудой, как Анна Семенович. Поправил так фалды фрака и распечатал пакетик с семечками. Мол, да, обязанности материнства и все, что с этим связано, возложены на женщину самой природой. Но идут вразрез с интересами службы. Но и тетка оказалась настырной. Однажды она даже с криком: «Овладей мной!» сорвала с Иосифа брюки. Но Иосиф и без брюк оставался непоколебим, как монумент Владимиру Ильичу Ленину. А это было уже перебор. Рассвирепевшая супруга царедворца, «бюстгальтер, сняв с груди небрежно», обвинила Иосифа в попытке изнасилования. Неодобрительно отозвавшись о его еврейском происхождении притом: «Да, белая красивая женщина — это символ престижа. Но трудно быть белой. Очень трудно. Когда каждый гнусный и похотной монстр, потеряв последние остатки страха и стыда, источая зловонный запах несвежей мацы и создавая неповторимую атмосферу синагоги накануне пейсаха, норовит… Так не будем же оттягивать его бесславный конец!». А в качестве доказательства своей правоты демонстрировала оставленные Иосифом на поле боя брюки и вздымала руки к небу. Посыпая голову пеплом от сигарет притом. И вообще, очень напоминала в эту минуту белогвардейцев с полотна «Допрос коммуниста»… Во времена фараонов Египет был правовым государством и Иосифа бросили в застенок. На волне обличений кровавых преступлений и борьбы с развратом. А в застенке корчились от боли умирающие в муках люди. Как там Иосиф натерпелся-то. Вот где кулак судьбы быстро открыл ему глаза на то, что земля не круглая, а черная и скрипит на зубах.
| 
