Я вас, парубки, понимаю, потому что сам испытал такое.
1990 год. Это сейчас день и ночь телевизор валяет Ваньку Урганта, а тогда в телевизоре еще не закончилось бессмысленное щебетание генсеков, только кто их слушал. Благочестивые звуки задницей не издают. Какими бы они не были с точки зрения нотной грамоты, факт их происхождения делает не легитимными по определению.
Развал СССР и ельцинская махновщина будут потом.
Мне тридцать, но я уже объективно крупный спец по эпилепсии. В этой профессии все очень четко. Правильно лечишь — приступов нет, неправильно — приступы есть.
Я открыл кооператив «Эпилептолог». Ко мне приходили те, кому не помогли нигде. Если я не помогал — денег я не брал. В день я зарабатывал больше, чем врач на госслужбе получал в месяц.
У меня была любимая жена, которая родила мне двоих детей. На этой картинке ей 35 лет, она уже тяжело больна, и жить ей осталась несколько месяцев.
А в полном событиями и предзнаменованиями 1990 году ей было 25 лет, и она представляла собой что-то румяное, милое, наивное и чудесное. Кроме еврейских сатириков я запрещал ей читать что либо, чтобы не портить ее литературный вкус и дарил ей бриллиантовые жемчужины за успехи в любви. В ответ она неумело отбивалась слабыми руками.
В те годы вообще трава была зеленее, а девки толще. А я был как дуб, не в смысле ума, а в смысле здоровья. Заябися пахнет пися, когда пися заябися!
  И тут из СССР евреям разрешили выезжать. Без копейки денег, естественно. Нам разрешили выезжать со 150 долларами на человека и личными недорогими вещами. У кого были дети до года — разрешали брать коляску. И я, схватив ее и детей в охапку, бросился из СССР стремительно, обгоняя падающий домкрат.
Потому что в России очень холодный климат. И короткие оттепели сменяются долгой студеной зимой. Когда неожиданно носители возвышенных принципов устраивают в самых благодатных местах голодоморы, а в самых неблагодатных лагеря. Так что недорасстреляные граждане пожалуйте на лесоповал.
В тех случаях, когда можно было уехать или не уехать — всегда в выигрыше оставались те, кто уехал. А кто из Крыма не уезжал — их расстреливали. За то, что у них была хотя бы возможность уехал.
В 1932-1933 годах СССР экспортировал 3,41 млн тонн зерна, 47 тысяч тонн мясомолочных продуктов, 54 тысячи тонн рыбы по таким низким ценам, что зарубежные партнеры обвиняли советское государство в демпинге.
Не было бы этого экспорта — не было бы и Голодомора. А так население Казахстана, где отбирали не хлеб, а скот, сократилось с шести до трех миллионов человек, то есть в половину. Сколько миллионов умерло на Украине — вы и без моих рассказов наверное знаете.
Борис Годунов был женат на дочери Малюты Скуратова, а сестра Годунова была женой царя Федора. Но, не смотря на всю эту идиллию, мальчики кровавые были как всегда в изобилии. Несмотря на это на Руси обычно бунтовали казаки, старообрядцы, позже евреи, другие меньшинства. Сами русские как правило не бунтовали. Значит, их такие порядки их устраивали.
Жестокие комиссары в кожанках с маузерами на боку, металлическим голосом не выговаривающие букву «р». Это действительно было здорово, но это следствие, а не причина, и это совсем другая история. Помните, с каким теплом описывает Гоголь в «Тарасе Бульбе» еврейский погром?
Так вот, в природе есть закон «Сила противодействия равна силе действия». А законы природы евреи очень уважают, в отличие от многого другого. Да, революции делают Троцкие, а расплачиваются за них Бронштейны. Но и Троцкие устраивают революции не без причины.
Рыба далеко не всегда ищет, где глубже, а человек — где лучше. У каждого народа есть свое мнение о том, как должно быть. После развала СССР в Средней Азии возникли ханства, в Чечне мусульманская Запорожская Сечь, а в Прибалтике европейская глухая окраина. Каждый народ сделал свою страну такой, какой он хотел. Кто хочет построить Союз Исламских Социалистических Сомали, тот его построит, дай им только волю.
Так вот вы  там, на Украине, испытываете то, что я испытывал в 1990. Как оказалось, представления о том, какой должна быть их страна,  у украинцев и русских оказались разными. Захотелось украинцам типа как в Европе, а не как в СССР.
Но вам захлопнули дверь в Европу перед самым носом, и вы взбунтовались. «Нация – это общность людей, объединённых общим врагом», — говорил  Теодор Герцль, создатель идеологии сионизма. И поэтому вам так и хочется взять ремень и их хлестать по толстым задницам, хлестать…
Другая мысль, но тоже очень ёмкая. Море простых киевлян пришли на Евромайдан… Их конечная цель – жить не в России. А на Украине или где-нибудь в Канаде — это как раз не важно. В Канаде даже предпочтительнее. К неньке они конечно испытываете сантименты, но на майдане они борются именно за возможность уехать. Я это желание испытал. А кто его не испытывал — тот их не поймет.